* * *
Может быть, дела не так уж плохи?
Ты моё отчаянье, молчи, –
На обломках рухнувшей эпохи
Дочка лепит, лепит куличи.
Может, все во всём дойдём до ручки,
Сдует нас последний смертный вихрь?
Дочка пишет, пишет закорючки
В допотопных прописях своих.
Я учусь у этих тонких ручек,
Дам я им и молоко, и хлеб,
С палочек начну и закорючек
На обломках рухнувших судеб.
1994
* * *
В краю без неба и светил
В священном ужасе когда-то
Не раз, не раз и я бродил
Кругами дантовского ада.
Но, выронившему перо,
Мне будет там не так хитро,
Мне опыт адской муки ведом:
Несотворённое добро
И – сожаление об этом.
2003
* * *
Помню сонную позолоту
Володимирского села,
Помню бабушкину заботу
И, зарёванного, себя…
От обиды коленки ныли –
Пылью бросил в меня мой друг,
И набрал я ответной пыли,
Но – меняется всё вокруг.
Как назло, подоспело стадо,
Сердце будущей мести радо:
«Ну-ка, бабушка, отпусти!» –
«Сколь пылинок, внучок, в горсти?
Ты сочти и, коль будет надо,
Столько раз ты людей прости…»
1979
* * *
«Прелестно» и «чудесно», – говорят
О строчках, что искрятся и парят.
Так, может, не случайно для стиха
Вполне годны наречия греха?
Освоить бы попроще ремесло:
Обнять топор, лопату и весло.
Вдруг ремесло, каким владел допреж,
Одно томленье духа и мятеж?
Но – Господи прости! – ведь Сам Христос
Лелеял притчи, как букеты роз.
Со Своего небесного крыльца
Поэзией стучится Он в сердца.
Она к Нему апостолов вела
От топора, лопаты и весла.
2001
* * *
Услыхали птицы ловчие:
Птица певчая поёт,
И, до кровушки охочие,
К ней направили полёт.
И обсели куст сиреневый
Да – заслушались её,
И поёт она без времени
Про заветное своё.
И подумать ей не хочется
Про цепочку хищных глаз,
И что если песня кончится –
То наступит смертный час.
Разрастайся, куст сиреневый,
Ветви тесно заплети,
Чтобы к песне той серебряной
Смерти не было пути.
Разминитесь, твари Божии,
Все прекрасные на вид,
Но такие непохожие,
Что душа моя болит.
2001
* * *
Мало ли, что сгинуть ярко хочется!
Нет. Не к месту это молодечество.
Мало ведь оставить детям отчество,
Надо им оставить и Отечество.
1998
* * *
В то, что не воскреснет Русь, – не верь,
Копят силы и Рязань, и Тверь.
На Рязани есть ещё частушки,
Есть ещё под Вологдой чернушки,
Силы есть для жизни, для стиха,
Не сметёт вовек ни Чудь, ни Мерю, –
В то, что не воскреснет Русь, – не верю,
Не возьму я на душу греха.
1992